Все 30 лет независимости Украины рядом с ее границей существовала проблема, которую Киев старался не замечать. Точнее, делал вид, что не замечает. Хотя, если говорить откровенно, Киев  сначала не мешал тому, чтобы эта проблема появилась, а потом – приложил усилия для ее сохранения.

Эта проблема называется "Приднестровье", пишет украинское издание "Европейская правда".

Регион Молдовы, который был фактически оккупирован Россией по итогам короткой, но кровавой войны в 1992 году, стал местом эффективной гибридной спецоперации РФ – еще в те времена, когда такого термина не существовало. Москва добилась изменения своего статуса с агрессора на миротворца и 30 лет использовала этот регион для поляризации общества в Молдове, для ограничения транзитного потенциала Украины и так далее.

Приднестровье стало контрабандной "черной дырой" без экономического будущего. Но несмотря на это, сохранение приднестровской проблемы много лет подряд было на руку властям и Молдовы, и Украины. Эта серая зона приносила представителям обоих государств финансовую выгоду, заставляя закрывать на нее глаза. К тому же, люди свыклись с разделением страны: в Молдове отсутствует требование общества решить приднестровский конфликт.

24 февраля 2022 года все изменилось. В Украине наконец-то поняли, что дальнейшее существование Приднестровья в нынешнем статусе – это угроза национальной безопасности. Но как ее решать? И вот тут даже от представителей власти порой звучат предложения, способные лишь навредить.

Важное о Приднестровье

Самая распространенная проблема в восприятии украинцами приднестровского конфликта связана с тем, что мы базируемся на украинском опыте, подсознательно сравнивая его с Донбассом или Крымом. А они во многом радикально отличаются.

Поэтому, прежде чем объяснять пути приднестровского урегулирования, стоит очертить несколько ключевых фактов о Приднестровье, которое в начале 90-х стало местом самого странного конфликта на территории бывшего СССР.

В период распада Советского Союза несколько его регионов превратились в места этнических конфликтов – в Центральной Азии и на Кавказе. Однако сценарий и мотивы противостояния в Приднестровье были отличными от всех других горячих точек.

Узкая полоска земли вдоль Днестра, расположенная преимущественно на его левом берегу, не имеет своей идентичности или истории государственности: она никогда не была независимой. Здесь нет также титульной национальности, которая бы "стремилась к независимости": самой большой национальной группой на обоих берегах Днестра являются молдаване. Даже сейчас их чуть больше трети населения Приднестровья, а в начале 90-х было еще больше. Остальные "приднестровцы" – это украинцы и русские, по официальным данным – примерно поровну.

Формальным, и довольно абсурдным основанием для войны на Днестре был переход государственного языка в Молдове на латинскую графику (вместо кириллицы, которую ввел СССР, когда оккупировал эту территорию после Второй мировой). Реальная же причина – нежелание местных элит в крупных городах левобережья, прежде всего в Тирасполе (а в советское время руководителями здесь почти полностью были этнические русские!) подчиняться Кишиневу и их стремление быть частью России.

Поэтому в регионе заработала советская машина пропаганды, которая создала миф о "румынской угрозе", и демонизировала румын, которые якобы вот-вот введут танки и захватят гордый приднестровский регион.

Российская (а перед тем советская) 14-я армия, расквартированная в Тирасполе, а также нескрываемая поддержка Москвы усиливали сепаратистов; а политические ошибки, которые допускала молодая власть Молдовы, дополнительно накаляли конфликт. Весной 1992 года все это вылилось в боевые действия при прямом участии российских военных, которые оставили после себя более 1000 погибших и завершились подписанием мирного договора между Россией и Молдовой летом того же 1992 года.

Но впоследствии России в переговорах со слабой Молдовой удалось очень умело изменить свой юридический статус с агрессора на "посредника" и даже "миротворца" (как бы нелепо это ни звучало!). По сути, здесь Кремлю удалось то, что он пытался "продать" Украине в рамках диалога по Донбассу.

А дальше за почти 30 лет, в том числе под давлением российской пропаганды, которая в Молдове была очень мощной, сформировалось принятие, и даже согласие с российскими мифами и нарративами о Приднестровье.

Почему Приднестровье нельзя "задавить" силой (за одним исключением)

Самая распространенная ошибка украинцев в восприятии ситуации в Молдове – это ожидание того, что приднестровская проблема будет решена военным путем, короткой и победоносной войной с ликвидацией расположенной на левобережье Оперативной группы российских войск (ОГРВ).

К сожалению или к счастью, но этого не произойдет.

Дело, конечно же, не в "непобедимости" ОГРВ и ее сателлитов из так называемой "армии Приднестровья".

Наоборот, российские силы в регионе не представляют собой реальной военной угрозы.

Этому есть ряд причин: тамошние военные много лет отрезаны от снабжения и имеют на вооружении только советские образцы техники сомнительного уровня исправности; в Приднестровье не происходит военных учений с боевыми стрельбами; практически не происходит ротации офицеров и вообще не происходит ротации солдат.

Словом, с чисто военной точки зрения это – очень слабый противник.

Но Молдова – еще слабее! Даже если отложить в сторону то, что она не хочет вести боевые действия, она также не может это делать. В этом году президент Майя Санду напрямую признала: Молдова не имеет боеспособной армии.

Но даже если однажды эта страна получит от партнеров вооружение, технику и т.д. – это не сделает военный вариант ближе.

В Молдове есть устойчивый консенсус и в обществе, и среди политиков о недопустимости применения силы (не то что войны!) против Приднестровья. При любых условиях, любой ценой силового варианта надо избегать, а вместо этого надо договариваться: на этом принципе основывалась стратегия всех правительств Молдовы на протяжении десятилетий – и пророссийских, и прозападных. Изменение этого подхода не имеет поддержку в обществе.

Кровавая российская агрессия РФ против Украины лишь укрепила желание молдаван во что бы то ни стало избежать войны.

И это – самый простой ответ на популярную в Украине идею о том, чтобы "ВСУ помогли Молдове победить русских в Приднестровье"

Не существует обстоятельств, при которых Кишинев даст согласие на действия ВСУ на своей территории.

Даже если бы такой путь поддерживали действующий президент и правительство (чего тоже нет), то проблемой бы стало категорическое неприятие граждан, избирателей, а также депутатов парламента Молдовы (для которых голосование про допуск ЗСУ это было бы равнозначно политическому самоубийству).

Между тем, контролируемое россиянами Приднестровье – это территория Молдовы. Так говорит международное право, которое для Украины является базисом в сопротивлении агрессии РФ.

Так что для всего цивилизованного мира превентивный удар ВСУ по россиянам в Приднестровье без согласия на то Молдовы получил бы однозначную характеристику: украинская агрессия против соседнего государства. Со всеми вытекающими последствиями. Поэтому вариант односторонних превентивных военных действий нет смысла даже рассматривать. И в Киеве наконец-то растет понимание этого.

Впрочем, есть один вариант, при котором эта логика перестает действовать: если с Приднестровской территории Молдовы россияне совершат военное нападение на Украину. Только после этого у Украины появляется легитимное право на военный ответ без согласования с Кишиневом, которым ВСУ несомненно воспользуются. Однако этот вариант очень маловероятен – именно потому, что оккупационное гражданское и военное руководство в Приднестровье осознает эти последствия.

Приднестровская стратегия Молдовы? Отсутствует!

Итак, военный вариант практически исключен. Но потребность решить приднестровскую проблему от этого не уменьшается.

Следует подчеркнуть, что в этом нуждается Украина. Наше государство чувствует, что Приднестровье – это угроза нашей национальной безопасности. И речь идет далеко не только о военной угрозе!

Само существование Приднестровья ограничивает логистические возможности Украины: через эту территорию, протянувшуюся более чем на 200 км с севера на юг, проходят железнодорожные и трубопроводные пути, а также несколько важных автодорог, которые невозможно свободно использовать.

А в стратегической перспективе существование Приднестровья ограничивает европейское будущее Украины, равно как и Молдовы. Даже при положительном развитии, политически сложно представить решение о полноправном членстве двух наших государств в ЕС в ситуации, когда между ними будет оставаться серая зона с российской оккупационной армией и администрацией.

В Киеве это понимают, и именно поэтому в последнее время от разных политических сил звучат идеи и мысли о том, что нам делать с этим квазигосударственным образованием. То есть для Украины потребность решить эту проблему очевидна.

А что же думают в Молдове?

Парадокс, но Кишинев гораздо меньше заинтересован в решении приднестровской проблемы.

Это – наверное, основная проблема, которую должен учитывать Киев. Но она не может стать поводом для того, чтобы и дальше закрывать глаза на существование Приднестровья, как Украина это делала много лет подряд (о чем чуть подробнее ниже).

Почему же Молдова не стремится вернуть свою землю?

Почему у наших соседей нет такого стремления, которое есть у украинцев по Крыму и Донбассу? Здесь есть несколько причин, которые наложились друг на друга, и демонстрируют отличие приднестровского конфликта от российской агрессии против Украины.

Во-первых, война не привела к разделению молдавского общества по Днестру. В 1992 году война, несмотря на все усилия пропаганды, не стала "народной". Молдаване не хотели войны. Показательная деталь: тогда временами между "вражескими" окопами даже проводили полевой телефон, чтобы договариваться, как НЕ выполнять боевые задачи, поставленные Тирасполем.

А поскольку между берегами так и не возникло вражды, то после войны практически все беженцы-молдаване с Левобережья вернулись домой. Семьи также не оказались разделены из-за раскола страны: "граница" между Приднестровьем и остальной Молдовой прозрачна, тут ездят даже маршрутки.

Как следствие, в Кишиневе отсутствует социальная группа, которая бы тосковала по утраченной земле и требовала ее возвращения. Да и ощущения "потерянной земли" просто нет.

Во-вторых, несмотря на отсутствие вражды, два берега Днестра потеряли интерес друг к другу. За 30 лет они стали чужими. Это касается жителей и Приднестровья, и правобережной, подконтрольной правительству части Молдовы: большинство не интересуется, что происходит на другом берегу.

Из-за этого в разговорах с обычными молдаванами, а особенно с молодыми, все чаще можно услышать фразу наподобие "да пусть уже отделяются".

Надо подчеркнуть: это не означает возможность распада Молдовы. Такое развитие недопустимо для большинства граждан и неосуществимо на практике – за него никогда не проголосует парламент. Поэтому этот вариант не стоит даже анализировать: Молдова целостна в границах, признанных ООН, так же как Украина является целостной с Крымом и Донбассом.

Вот только о необходимости восстановления этой целостности Молдовы сейчас говорят официальные документы, но не общество.

А без общественного запроса – нет предложения со стороны политиков.

Почему Молдова боится Приднестровья

Как следствие, политики Молдовы сторонятся этого вопроса. Ведь что бы ты ни предложил – это гарантированно возмутит часть твоих избирателей.

Много выборов подряд ни одна партия-лидер не включала реинтеграцию Приднестровья в свою программу на национальных выборах. Ни одна не предлагала стратегию возвращения оккупированной земли. Ни одна ключевая партия Молдовы не употребляет термины "оккупация" и "сепаратисты", потому что считают, что это оскорбляет жителей Приднестровья. А о давлении на регион даже думать нельзя!

Подчеркнем: воссоединение государства ценой уступок Приднестровью (то есть России) имеет еще меньшую поддержку. Москва давно предлагала это в обмен на ограничение суверенитета Молдовы во внешнеполитических решениях – однако это было слишком даже для тех правительств, которые считают пророссийскими.

Словом, в Молдове сложился национальный консенсус с поддержкой варианта "ничего не менять".

Обратите внимание, среди причин того, почему многие люди не хотят решать приднестровский конфликт, не упоминается боязнь армии РФ или что-то подобное.  

В последние годы, когда политики и обычные люди обосновывали нежелание трогать Приднестровье – то в качестве аргументов звучало что угодно, кроме упоминаний о российских военных в Тирасполе, которых там, на самом деле, осталось очень мало.

Поэтому мнение, что вывод войск РФ автоматически решает приднестровский конфликт – ошибочно.

Даже если завтра офицеры РФ уедут с берегов Днестра, а местные солдаты превратятся в "военных ПМР" – это не гарантирует, что Кишинев моментально изменит стратегию по реинтеграции и начнет действовать принципиально иначе.

Пассивность Кишинева в вопросе воссоединения страны уже давно имеет гораздо больше экономических и политических причин, чем военных.

Скажем прямо: много лет подряд эта пассивность была финансово выгодной.

Считается, что контрабанда через черную дыру Приднестровья была генератором кассы сменявших друг друга правящих партий. Взаимовыгодное сотрудничество элит в Тирасполе и Кишиневе в этом вопросе было еще одной гарантией стабильности "статуса кво".

Сейчас это меняется.

При действующей власти Молдовы контрабандное сотрудничество с Тирасполем прекратилось, уверены все наблюдатели. Также Майя Санду не раз делала заявления о необходимости вывода войск РФ; она искренне стремится привести Молдову в ЕС и понимает, что с Приднестровьем эта миссия невозможна...

Но у Санду есть свои стимулы не трогать оккупированное Приднестровье. По крайней мере сейчас.

Во-первых, команда проевропейского президента понимает, что в этом регионе живут преимущественно пророссийские избиратели, пропитанные кремлевской пропагандой. А значит, возвращение под контроль центральной власти региона, где живет более 10% населения Молдовы – может изменить электоральный расклад не в ее пользу.

Во-вторых, Кишинев до сих пор сидит на российской газовой игле – львиная доля газа идет из РФ. При Санду правительство впервые начало закупать газ у других сторон (ранее это на 100% был Газпром). При этом газовые поставки из РФ на левый и правый берега Днестра технически идут по одной трубе, общим пакетом, и это дает Кишиневу гарантии газовой безопасности: Кремль не может отрезать газ правительству Молдовы, не сделав это также для своего анклава. Соответственно, ликвидация Приднестровья прямо сейчас означает газовый коллапс, к которому Молдова еще не готова.

В-третьих, даже не имея контрабандной прибыли, правительство Санду финансово заинтересовано в сохранении Приднестровья, подконтрольного РФ. Так, Молдова сей час покупает у Приднестровья электричество, которое тамошняя ТЭС вырабатывает на бесплатном(!) газе из РФ – и цена такой электроэнергии финансово выгодна Кишиневу. А о том, что уплаченные деньги идут на финансирование сепаратистского режима, правительство предпочитает не думать...

И в-четвертых, в Кишиневе действительно не понимают, что делать с Приднестровьем в случае, если оно вернется. Ведь это – депрессивный регион с убитой экономикой и немодернизированным ЖКХ, основой бизнес-модели которого является бесплатный российский газ и контрабанда.

Это – те вопросы, ответы на которые должна иметь Украина, убеждая Кишинев сделать необходимые шаги.

Неоднозначная роль Украины

От прочитанного выше у читателя может возникнуть вопрос: а справедливо ли, что именно Украина должна работать над освобождения Молдовы, да еще и убеждать в чем-то Кишинев?

Ответ состоит из двух частей. Во-первых, как говорилось выше, для Киева исчезновение приднестровской проблемы действительно является насущной необходимостью. А во-вторых, надо честно признать: украинцы, а порой и государство Украина приложили руку к тому, чтобы Приднестровье появилось и существовало.

Конечно же, единственным агрессором и оккупантом является Россия, Украина как государство не разделяет с ней ответственность за эти действия, но есть и  неприятные факты, которые надо признавать.

Еще в 1992 году активисты УНСО под руководством скандально известного Дмитрия Корчинского организованно участвовали в войне на Днестре... на стороне Приднестровья. Тогда у части украинских националистов была популярной мысль о том, чтобы отделить левобережье Днестра и присоединить его к Украине. Хотя надо подчеркнуть, что официальный Киев тогда поддерживал конституционную власть Молдовы.  Достаточно вспомнить, что в конце августа в Киеве спецслужбы задержали лидера сепаратистов Приднестровья Игоря Смирнова и передали его Кишиневу – но слабая новосозданная власть Молдовы пошла на уступки и отпустила того после непродолжительного заключения...

Это были первые месяцы независимости, когда республикам, только что оторвавшимся от СССР, не хватало и опыта, и институтов. Например, слабая украинская власть в 1992 году не останавливала поток военных наемников, которые поездами ехали в Приднестровье из России.

Гораздо более проблемной роль Украины стала впоследствии – когда выстрелы остались в прошлом, Приднестровье превратилось в контрабандную дыру в центре Европы и сохраняло этот статус с благословения Киева. И речь идет именно о центральной власти, а не об отдельных таможенниках или пограничниках-контрабандистах (да и слышал ли кто о куче уголовных дел по промышленной контрабанде через Приднестровье, неизбежной, если бы Киев пытался с ней бороться?).

Роль Украины иллюстрирует и то, что власть сепаратистского региона до недавнего времени пользовалась лояльностью официального Киева.

Действующий "президент республики" Вадим Красносельский стал гражданином Украины во время работы на руководящих должностях в милиции Приднестровья. За годы российско-украинской войны он этот паспорт возобновлял, а также много раз пользовался им для пересечения границы с Украиной. В том числе в период, когда Красносельский находился в розыске по запросу Молдовы – но это не вызывало вопросов со стороны украинских пограничников.

А поводов ездить сюда у него было достаточно – и для перелетов за границу из аэропортов Украины, и для отдыха в Одессе, где "президента" Приднестровья есть недвижимость.

То же самое – с другими должностными лицами оккупационной администрации. Например, паспорт гражданина Украины получил так называемый "глава МИД" непризнанной республики Виталий Игнатьев. "Основатель республики" и ее первый глава Игорь Смирнов имеет недвижимость в Одесской области, так же как и самый влиятельный человек региона, соучредитель компании "Шериф" Виктор Гушан.

Это все стоит помнить, взвешивая ответственность сторон за то, что рядом с границей Украины 30 лет существовала территория под гибридной российской оккупацией. Украина, конечно же, не является виновником этого, но ее роль не всегда была "белой и пушистой".

Впрочем, сейчас это дает Украине не только частичку ответственности, но и рычаги для того, чтобы давить на тех, кто контролирует де-факто гражданскую власть региона.

Путь к ликвидации Приднестровья: военная составляющая

Выше уже об этом говорилось, но стоит дополнительно подчеркнуть: военная деоккупация Приднестровья вовсе не равна его гражданской деоккупации. Непопулярность запроса на реинтеграцию в обществе и в публичной политике Молдовы вообще не связана к российскими танками.

И в то же время, без решения военного вопроса реинтеграция невозможна. Одними лишь экономическими стимулами оккупацию не одолеть.

В конце концов, надо избежать потенциального (хотя и маловероятного, а при нынешней власти Молдовы – исключенного) варианта, что Россия дает согласие на реинтеграцию и списывает газовый долг при условии, что войска РФ остаются в объединенной Молдове, и при этом получают доступ к ротации, обновлению и тому подобное.

Причем этот вариант возможен даже после военной победы Украины!

То есть поражение России на украинском фронте не означает ликвидации армии РФ в Приднестровье.

Сейчас Кремль активно пытается "раскачать" президента Санду и ее правительство, чтобы в конце концов сбросить их.

У действующей власти Молдовы сейчас есть настолько системные проблемы, что никто не даст гарантий ее победы в следующем цикле выборов, который запланирован на 2024-25 годы.

И в случае, если к тому времени Приднестровье еще будет сохранено в нынешнем состоянии – ослабленная Россия может пойти на экономические уступки, которые будут казаться достаточными для большинства молдавского общества, в обмен на сохранение (а по факту – усиление!) своей военной базы.

Однако этот или другие подобные сценарии, при которых в Приднестровье останется армия РФ в том или ином статусе – неприемлемы для Украины с точки зрения национальной безопасности. Поэтому во время переговоров о безопасности в регионе, которые наверняка будут происходить после военного поражения РФ на украинской земле – Украине следует требовать, чтобы в пакет договоренностей вошел вывод кадровых военных РФ из Приднестровья.

Возможна даже демилитаризация с заменой "армии ПМР" на миротворческую миссию ООН или ЕС, которая проведет разоружение, обезвреживание огромных советских складов устаревших боеприпасов и тому подобное. Но даже если уйдут только российские офицеры, а местные рядовые останутся, сменив шевроны "военные ПМР" – это может стать хорошим началом реинтеграции.

Главное – разорвать их официальное подчинение Москве.

Изгнание армии РФ из Молдовы – обязательный элемент достижения мира в регионе. К счастью, действующий президент Майя Санду и действующая партия власти в Молдове этот поддерживают. Это окно возможностей, которое скоро может закрыться – необходимо использовать. И надо осознавать, что Украине это нужно, наверное, больше всего.

Путь к ликвидации Приднестровья: политическая составляющая

Даже когда армия РФ уйдет из Приднестровья, останется вопрос о восстановлении целостности Молдовы. Потому что непризнанный анклав с гибридным российским влиянием в нем, заполненный российской пропагандой и агентами в местной армии, будет нести для Украины точно такую же опасность.

Между тем, после поражения РФ в войне откроется историческое окно, когда возможно обвалить не только военную, но и политическую структуру этого региона и заставить его реинтегрироваться.

То, что общество и власть Молдовы до сих пор были не готовы к решительным действиям – не повод для бездействия Украины. Киев решает свою проблему, даже если заодно помогает соседям. А Кишинев должен почувствовать, что происходят исторические изменения и поддержать их.

Иначе эти изменения произойдут без их участия.

Несмотря на формальное присутствие армии РФ в Приднестровье, и несмотря на то, что в начале 90-х годов именно ее участие было определяющим в войне и "разделении" Молдовы, сейчас тираспольский режим держится не на военной силе. Его основа – экономика.

"Военная мощь" РФ в этом анклаве – мелкая и корявая. С 2014 года Россия не может нормально осуществлять там даже ротацию офицерского состава.

Зато экономическое влияние РФ – огромное. Но тоже корявое J

Конечно, из России в Тирасполь заходят также "военные деньги". Служба в рядах армии РФ там престижна, потому что за нее неполохо платят, а делать ничего не надо. Но это – мелочи по сравнению с бюджетом региона.

Основа экономики региона – это российский газ, из которого производится электричество на мощностях ТЭС в Кучургане, на юге Приднестровья. Приднестровские власти за этот газ не платят, его стоимость РФ ежемесячно записывает в долг Молдовы (с чем Кишинев не согласен). А произведенное электричество продается той же Молдове, и эти доходы формируют базу приднестровского бюджета. Также бесплатный газ идет на нужды ЖКХ (в Приднестровье советские дома даже не утепляют, потому что необходимости нет), на работу металлургического завода в Рыбнице и другие предприятия.

Остановка поставок газа, или по крайней мере угроза такой длительной остановки – необходимый элемент реинтеграции Молдовы. Потому что местная администрация прекрасно знает, что без газа экономика и социальная сфера Приднестровья безнадежно завалится. И в случае, если российской армии рядом уже не будет – это подтолкнет руководство так называемой "ПМР" (Красносельского, Гушана и т.д.) договариваться с Кишиневом о новых правилах сосуществования. А неформальные рычаги Киева, связанные активами тех же Красносельского, Гушана и т.д. – могут сделать их еще более сговорчивыми.

Газовая блокада, конечно же, должна происходить на законных основаниях и без упоминаний о "блокаде" как таковой – при достаточной креативности это можно сделать.

Украина не должна и не может поставлять что-либо на непризнанные территории. Мы, к слову, уже начали это делать с товарооборотом: в 2022 году Украина заблокировала работу всех КПП на приднестровском участке границы и не должна их открывать также после завершения боевых действий.

Газ не должен быть исключением из правила.

Конечно, важно при этом не обвалить также экономику Молдовы.

До недавнего времени РФ была поставщиком 100% газа в Молдову, а почти вся электроэнергия Молдовы производилась на левом берегу, так что остановка потока газа в Приднестровье означала бы катастрофу и для Кишинева.

Но зима-2022 ускорила изменение этого.

Сейчас Молдова закупает все больше газа и электричества у ЕС. А когда путинский режим прекратит ракетные обстрелы энергосистемы Украины (ведь мы говорим о периоде после военной победы над РФ!), Украина сможет помочь соседям с поставками электричества.

Поддержит ли такие действия Евросоюз?

На этапе замысла – наверное, нет. Найдутся те, кто будет говорить, что экономическая/газовая блокада сепаратистского региона может привести к страданиям рядовых людей. Однако без стратегического решения приднестровской проблемы эти страдания будут просто растянуты во времени! Да и планировать эти действия Киев (вместе с Кишиневом или без) будет явно непублично. И, наконец, выше говорилось о том, что блокировать Приднестровье или публично предупреждать о начале этой блокады надо с соблюдением всех правил. Например, введя санкции против "Тираспольтрансгаза" и других агентов, аффилированных с государством-агрессором и с оккупационной администрацией.

А вот на этапе реинтеграции Молдовы, восстановления экономики Приднестровья, разоружения и т.д. – ЕС несомненно присоединится. Потому что это для ЕС будет невероятная история успеха с умеренными финансовыми вливаниями (которые и сейчас происходят, но "уходят в песок").

Гораздо больший вопрос – в том, почувствует ли дыхание перемен президент Молдовы Майя Санду, которая пока всеми силами сторонится приднестровского вопроса. И если ей хватит политической мудрости совместно возглавить этот процесс вместе с Украиной – то она войдет в историю как человек, объединивший Молдову.

А если нет – то это все равно произойдет. Без желания властей Молдовы. Потому что Украина вряд ли упустит исторический шанс убрать со своих границ приднестровскую угрозу.

Автор: Сергей Сидоренко,

редактор "Европейской правды"

Киев-Кишинев-Киев